Это текст, о котором я думала долго, а написала очень быстро. И ужасно рада , что наконец-то все это сказала. Но может быть, сказала еще не все...
читать дальше
Лунный свет, струящийся в тишине, превращает пионы в теплый душистый снег, делает ночь бездонной и безупречной, и на губах замирают пустые речи…
— Как прикасаться к израненной нежной коже, как расспросить, посочувствовать, не растревожив, не причинив неосторожной боли?
Как ты помочь позволишь?
— Даже не знаю, проклятие или милость то, что рядом с тобой застывшее сердце забилось, рядом с тобой оживаю я и дышу, слышу дыхания и сердцебиения шум, кажется, моего, но, может быть, это ты дышишь вместо меня, извлекая из пустоты душу, черней непроглядной ночи.
Я для тебя буду таким, как хочешь: выверну эту горькую тьму наизнанку, и для тебя призрачным светом стану, теплым, как кровь, податливым, мягким, гибким, лишь одному тебе сияя живой улыбкой…
— Солнечным светом льется твое тепло, я раскрываюсь радости новой навстречу. Острые тени смотрят из всех углов гладкой и мелодичной, слух ласкающей речи.
Все, что во мне таилось — побеги и семена — тянется неуклонно к свету спокойной ласки. Острые тени прячут темные письмена под сверкающим лаком, под слоем застывшей краски.
Друг мой, позволишь? Я бы приблизился к ним: чудовищ бояться заклинателям не пристало.
Не отводи глаза, на меня взгляни, дай подойти, вынуть шипы и жала из их боков, изодранных до крови; дай их коснуться, дремлющих в забытьи, дай приласкать, если они твои…
— Птица-луна света раскрыла крыло. Знаю тысячи тысяч чистых и ясных слов, терпких, как правда, сладких и легких, как ложь, полупрозрачных, как тонкая наша игра.
Я для тебя их сложу в пенье воды проточной, спутаю лентами речи, живой и прочной, вечно с тобою буду, каким ты хочешь.
Вечно с тобою буду, мой добрый брат.
— Я бы сумел войти в непроглядную тьму, чтобы спасти тебя от нестерпимых мук, от неизвестных, тайных твоих страстей. Я бы хотел тебя отыскать в темноте, я бы хотел узнать, кто ты такой и почему мне только с тобой легко.
Не ускользай, не береги меня, не пропадай в ночи, не пугайся дня, верь мне, хоть я не Будда и не Всесильный Бог.
Я лишь хочу, чтобы ты оставался собой.
— Что же мне делать, раз от твоих касаний вся позолота стирается с тонких граней, блеск исчезает, как бы я ни сверкал, и проступает правда в твоих руках.
Только ты смотришь мимо и точно вскользь, будто не глядя видишь меня насквозь. Словно, не замечая потертостей или трещин, ты восхищен работой, что создал резчик. Или будто в этом сосуде на самом дне есть что-то ценное, неизвестное даже мне…
…Лунный свет прохладной рекой течет, превращая молчание в белый мед, превращая ненужные речи в остывший чай.
Верным друзьям так хорошо молчать…
ПыСы: это Фуська, меня дневы не пускают.
ПыСы: это Фуська, меня дневы не пускают.
MurrMasha, думаю, да, тут складывается определенная картина, хотя она и почерпнута из чужих текстов, но ведь и так все знаю, что все давно сказано и все давно написано
Гость, Фуська! надо же какие дайри мнительные! Спасибо! это по идее должно пробирать сильнее, если человек знаком с фэндомом.